Статьи из XX века

Перелом
Очерки из интеллектуальной жизни России 90х годов

Эта серия очерков написана мной в середине 90-х годов прошлого века и несет на себе все черты политического дискурса тех лет. Многое из той проблематики сегодня уже осталось за границами публичных дискуссий, так что новое поколение часто и не имеет представления о ней. Однако же, это представление необходимо для того, чтобы осознавать сущность мира, в котором мы живем.

Поэтому я публикую свои очерки тех лет – прежде всего предлагая их вниманию тех, кто в прошлом веке был еще слишком юн, чтобы интересоваться подобной тематикой. Быть может, для них окажется полезным открытие, что в те времена помимо новых русских и ельцинистов жили в России также и люди, глубоко понимавшие реальность и действовавшие ответственно и дальновидно.

Вспомнив страстную любовь советской статистики к сравнению с 1913 годом следует отметить, что реальные показатели рсота уровня жизни были не столь уж велики. Гражданские и мировые войны, послевоенный период "оттепели" и "застоя" мало что добавили созидательного. Уровень жизни середины 90х в среднем немногим выше, чем был в 1913 году.

Правда, существует дифференциация: ниже уровень жизни крестьянства, интеллигенции, лиц свободных профессий, почти исчезнувших кустарей (в нынешней терминологии - индивидуальная трудовая деятельность), мало изменился уровень жизни неквалифицированных и малоквалифицированных рабочих (при социализме, правда, он был значительно выше), практически на том же уровне благосостояние квалифицированных рабочих и средней и мелкой буржуазии.

Перестройка и последние "реформы" отбросили уровень производства к концу 20х годов, при этом с гораздо худшей структурой. Сегодня мы живем в долг засчет импорта, и в большинстве своем живем хуже и имеем меньше собственности, чем наши предки в 1913 году

В 1913 году килограмм готового ржаного хлеба стоил примерно 7 копеек (в столице), а нынче - 2000-3000 рублей. Пшеничный хлеб стоил 12 копеек за килограмм. Килограмм пшеной крупы стоил 10 копеек, гречневой - 18 копеек, картофеля - 2 копейки.

Килограмм говядины обходился петербуржцу 42 копейки, а баранины - 29 копеек. Важно учесть, что мясо это было парное, хорошее. Теперь такое можно увидеть только время от времени на рынке. В магазинах же нас пичкают пропитанным химией суррогатом.

Килограмм масла обходился потребителю в 1913 году в 90 копеек, литр молока - 7-8 копеек. Десяток яиц стоил 20 копеек. Растительное масло тогда продавалось не литрами6 а килограммами (примерно полтора литра) и стоило 35 копеек за килограмм.

За 25 копеек можно было приобрести килограмм селедки, за 37 копеек - килограмм сахару.

Промышленность в те времена была развита, конечно, не так хорошо, и ассортимент товаров был ниже. правда, надо учесть разницу в качестве. Вещи тогда делали не на один сезон, а чуть ли не на всю жизнь.

Пара прочных сапог стоила тогда от пяти до семи рублей. Хорошее пальто можно было приобрести за 20 рублей. Конечно, цены на рынке колебались, но не очень сильно.

В Петербурге был огромный выбор различных материй. Метр хорошего ситца, без всякого намека на синтетические примеси, обходился покупателю в 18 копеек. 46 копеек за метр стоила полотняная ткань. Один метр сукна обходился дорого - в три рубля двадцать копеек.

Коробок спичек стоил в 1913 году всего одну копейку. Правда, в коробке было не 60, как сейчас, а 500 штук спичек. Килограмм мыла стоил 27 копеек. Мыло в те времена было не столь разнообразно пахнущее, как нынче, но зато и без химических примесей, которые так рано старят лица сегодняшних европейцев.

Трамвайный билет в те годы обходился в 5 копеек. Трамвай еще не дотировался, а был крайне доходным городским предприятием. Зато и общественный транспорт в почти двухмиллионном городе работал прекрасно. Метро еще не было, и трамваи в одиночку справлялись с потоками пассажиров. Тогда трамвайные пути строили. Теперь их сносят, несмотря на то, что город вырос и транспорт справляется с потоками поассажиров гораздо хуже.

Номер газеты в Петербурге стоил в среднем 4 копейки. Билет в кино обходился в 18 копеек - кино еще было весьма новым и высокодоходным предприятием.

За один кадратный метр жилья владельцы доходных домов брали с нанимателя в среднем 17 копеек. Так что комната в 12 метров обходилась в месяц около двух рублей (8-20% зарплаты рабочего), а квартира инженера (около 100 метров) - в 17 рублей (10% его зарплаты).

Так что нынешних ельцинских рубликов в том золотом рубле было никак не менее 40000. Зарплата же рабочего в месяц доходила до 20-30 рублей или 800000-1200000 нынешних. Ну-ка, уважаемые читатели, посчитайте, ведь это поболее вашей средней зарплаты! И зарплаты тогда не задерживались. Я уже не говорю о доходах юриста, врача, экономиста, городского головы, профессора или министра. И уже совсем старательно умалчиваю о доходах купцов и предпринимателей, которые тоже были граждане России.

Национальный доход составлял в 1912 году семь с половиной миллиардов золотых рублей, что соответствует примерно тремстам триллионам на нынешние деньги. В 1996 году ВВП России составил примерно 1600 трлн. рублей, национальный доход - 880 триллионов. То есть жизненный уровень сегодня обеспечивается на том же уровне, что в 1912 году при почти втрое большем размере национального дохода. Это означает, что система управления тогда была втрое более эффективной.

Но если кто-то думает, что сегодня мы тратим на армию слишком много, и плохо живем из-за этого, то он сильно ошибется и в этом. Достаточно сравнить военный бюджет столетней давности, 1897 года, с военным бюджетом года нынешнего.

По военному министерству расходы бюджета тогда составили 288808.7 тыс. рублей или 11.6 триллионов нынешних. По морскому министерству - 83065.0 (в 1899 году) или 3.3 триллиона нынешних. Сухопутные силы России составляли тогда 963 тысячи человек, то есть примерно равны сегодняшней численности. Морские силы - еще примерно 200 тысяч, что тоже соответствует нынешней численности.

На текущее содержание вооруженных сил выделялось 305904.1 тыс. руб. или 12.2 трлн. нынешних. Примерно две трети этой суммы шло на содержание личного состава, и треть - на фураж и поддержание технической части.

В 1996 году на текущее содержание выделили 41 триллион, а реально исполнили примерно 30 триллионов. В этом году не исполнят и 18. Теперь только 40% идет на содержание личного состава. Так что выделяется примерно такая же сумма. Но в 1897 году солдаты не голодали, а офицеры получали не столько, сколько сейчас, и без задержек. Можно представить, насколько меньше тогда воровали.

Закупки вооружений по военному и морскому министерствам составили в 1899 году 66456.0 тыс. руб. или 2.7 триллиона нынешних. Примерно столько же будет реально направлено на эти цели в 1997 году.

Так что и содержим армию мы, и вооружаем на урвоне столетней давности. Правда, все остальные страны за эти годы ушли далеко вперед. Бразилия, к примеру, тратит на эти цели столько же, сколько Россия, Турция - почти столько же. Соревноваться с Англией, Францией, Италией, Японией и ФРГ мы цже не можем. Не говоря уже о США или всем НАТО. А ведь всего десять лет назад у нас был с НАТО паритет...

Но что я все о 1913 годе! В 1953 году жили тоже неплохо. Автомобиль "Победа" стоил 9000 дохрущевских рублей, в то время как теперь автомобиль аналогичного класса - 90 миллионов. Мои читатели постарше могут припомнить цены на хлеб, масло, колбасу, икру, севрюгу (была тогда еще такая рыба), посуду и согласиться, что тогдашний рублик весил никак не менее восьми-десяти тысяч нынешних. А ведь товары в магазинах тогда еще были, да и цены снижали, как ни ругай командно-административную экономику. И при этом зарплата была тогда рублей этак тысячи четыре у профессора, да рублей шестьсот-девятьсот у рабочего или служащего. Кто нынче похвастается такой зарплатой?

Да что уж обращаться к памяти мамаш да бабушек - обратимся к собственной памяти. В самом конце застоя учился я в институте. И была у меня стипендия в 45 рублей, а потом за хорошую учебу дали 112. Но на тот рубль я мог купить куда больше, чем нынче на 10000. Сегодня у многих ли зарплата выше, чем 1 120 000 ельцинских рубликов?

А ведь кроме стипендии я еще подрабатывал. Ставка была у оператора ЭВМ по тем временам маленькая - 120 рублей, но к ней была и премия - 50%. Так что выходило 180. А со стипендией - почти триста. Хотя, конечно, я работал далеко не все время обучения - стипендии-то хватало. На что живут нынешние студенты - мне непонятно.

В пятьдесят третьем году жили раза в полтора-два лучше, чем в 1913. В 1985 - примерно втрое лучше, чем в 1913. Сегодня мы живем примерно на уровне 1913 года, даже несколько победнее. Если кому-то этот вывод покажется слишком смелым, пусть возьмет статистику тогдашних цен и зарплат - и посчитает сам. Проверять всегда лучше, чем доверять. В процессе проверки в голову могут прийти собственные остроумные мысли.

Есть и другой аспект этой проблемы. Изучая экономическую историю я убедился, что за все годы, начиная с XI века, за которые существуют хоть какие-то данные, при сравнении их получается, что в России уровень жизни и производство на душу населения уступали европейским в 6-10 раз. В пятнадцатом, скажем веке - в десять, а в семнадцатом - разница сократилась с 10 до 6.

Только в Брежневскую эпоху это различие серьезно сократилось. В семидесятые-восьмидесятые годы уровень жизни в СССР уступал западноевропейскому примерно вдвое. За годы реформ опять установилась привычная разница в восемь раз. Так что добиться наименьшего разрыва удалось именно при социализме. Поэтому утверждения о неэффективности этой экономики, основанные на аргументах отставания от Запада, некорректны. Именно при социализме это отставание было наименьшим.

Я не собираюсь брать на себя миссию "певца застоя". Более того, я всегда считал, что социализм брежневского типа себя исчерпал, и Россия нуждается в построении более эффективной экономики. И не просто считал, но работал именно в этом направлении. Однако, для меня неприемлемо, что обвинения той экономики в неэффективности исходят от людей, построивших несравненно менее эффективную экономическую систему.

По объему национального дохода и его производства на душу населения Россия сегодня существенно уступает Бразилии, а к концу 1997 года отстанет от Турции и Южной Кореи. Десять лет назад СССР уступал только США, а Россия - только США и Японии. теперь мы боремся с турками за почетное двадцатое место. Впереди отставание от Таиланда, Индонезии, Польши, Австралии. Впрочем, есть еще и Люксембург.

В этой связи не понятны претензии властей нынешней РФ на участие в "большой семерке". Ельцинская Россия вовсе не на восьмом месте в мире по экономической мощи. До нее в состав "семерки" следовало бы принять как минимум Китай, Индию, Бразилию. Претензии надо соразмерять с успехами своей экономической политики, так рьяно поддержанной избирателями.

Когда Гайдары и Чубайсы в оправдание своих неизбежных провалов пытаются свалить все с больной головы на значительно менее больную - это уже не просто демагогия, а наглая ложь. Нам, конечно, придется строить экономику совершенно другого типа, чем строили и вели Вознесенский, Сокольников, Косыгин и их соратники. Но это вовсе не повод для того, чтобы плевать на их могилы. Они свое дело сделали. А нам еще надо доказать, что мы можем сделать не хуже.

Понятно, что новую эффективную экономику сумеют построить не те, кто умеет лишь плевать на могилы предков и злобно лгать об их делах. Эти люди - неудачники. Те же, кто сможет возродить Россию, будут с уважением относиться к делам своих предшественников, трезво оценивать их успехи и поражения.

Говоря об экономике, нельзя забывать о том, в какой стране эта экономика строится. Такова первая аксиома реалистического подхода. Экономика всегда фундаментально зависит от ландшафта, в котором она строится, от состава населения, от национальной культуры. В США эффективны одни формы экономики, в Европе - другие, в Японии - третьи, в России - четвертые, в Китае - пятые. Если что-то заимствуется у других народов, это должно быть адаптировано к национальной культуре и обычаям. Японцы старательно изучили весь арсенал соцсоревнования в СССР, но внедрили его по-своему и с огромной пользой для себя. "Кружки качества" они заимствовали во Франции, но после адаптации это - чуть ли не национальная особенность их промышленной системы. Кстати, именно советская модель работы профсоюзов была признана японцами в свое время наиболее подходящей для Японии, заимствована и улучшена.

Так что, прежде чем говорить об экономике, следует разобраться, в какой стране мы живем. Очевидно, что Российская федерация - не страна, а обрубок. В действительности, территория русских - гораздо более обширный регион, субконтинент, называемый географами Лесостепной Евразией. На этом субконтиненте живет еще сто народов. И судьба русских - не мононациональное государство, а сосуществование в этом огромном суперэтносе.

Россия - это не ублюдочная "Российская Федерация" (то есть обрубок, результат полураспада Империи). Россия - тысячелетняя идея той Империи, того единства огромного пространства Лесостепной Евразии, формирование которого является миссией русской нации. В этом смысле пространство русских - вся Лесостепная Евразия. То, что на этом пространстве кроме русских живут и другие народы, означает что русские должны уживаться с ними, найти формы имперского общежития, защищающего интересы всех евразийцев при первенстве русских - станового хребта Державы.

Тот факт, что сегодня имперского государства не существует актуально, не должен нас смущать. Потенциально оно существует до тех пор, пока существует Русский народ. Но и Русский народ существует до тех пор, пока он исполняет свою историческую богоданную миссию. Отрекшись от нее, замкнувшись в рамках узкого национализма, заботливо подбрасываемого его врагами вместо национальной идеи, русские утеряют свою самобытность и рассыплются на субэтносы, перестанут существовать как единый народ. Россия есть Империя, находящаяся в своем становлении. И на одном из этапов ее становления мы сегодня живем.

Лесостепная Евразия - единая экологическая система, определенная общностью природных условий. Природное единство предопределило единство суперэтническое, которое постепенно формировалось в течение двух последних тыячелетий. Евразийский суперэтнос и евразийский ландшафт составляют, выражаясь словами Вренадского, единый нооценоз, единую природно-культурною целостность, неотъемлемой частью которой является наш образ жизни, а значит и наша экономика.

Основу этого единства заложили угорские народы, распространившиеся по всему пространству Лесостепной Евразии, и ставшие как бы ее скелетом. Далее окончательное оформление этому единству придал могольский пассионарный толчок. С этого момента Евразия окончательно становится системой и приобретает свойства, не сводимые к свойствам ее элементов, одно из которых - воля к самосохранению и единству, самотождественности.

Русский этнос возник в 14 веке в этом процессе как системное свойство, а не как обычный частный этнос. Он возник из слияния трех основных евразийских потоков - угорского, славянского и могольского, в чистом виде не принадлежа ни к одному из них. Благодаря этому он унаследовал могольскую способность к овладению пространствами, нетерпимость и "широту души", угорскую приспособляемость к природным условиям, и при этом славянскую способность к оседлости, освоению земель, городской культуре. Он приобретает гигантскую способность к ассимиляции, которая позволяет ему выполнить свою историческую миссию - объединение лесостепной Евразии, которое идет в рамках Империи.

Русских часто смешивают с их славянскими предками, но это - устоявшееся заблуждение, идущее из тех времен, когда этнография еще не была достаточно развита. В действительности русский этнос еще достаточно молод, гораздо моложе европейских. И ему предстоит еще огромное историческое будущее на фоне предреченного Шпенглером "Падения стран Заката" (или как переводят название этой книги у нас "Закат Европы").

Весь путь русского этноса, его историческая миссия - становление евразийского единства, формирование единой суперэтнической общности в рамках Российской Империи - Империи Ста Народов. Кризис этого пути связан со столкновением с германским этносом за Восточную Европу. В первой битве силы русского этноса были подорваны, невозможность продолжения унитарного пути объединения стала вырисовываться. Произошедшая после этого перегруппировка сил позволила создать тоталитарное государство, которое выполнило задачу. Задержка демонтажа тоталитарной системы на 40 лет после достижения ее задач привела к росту центробежных тенденций и временному распаду Евразийского единства в результате краха имперско-сателлитной системы.

Однако, Евразия как система обладает свойством к самосохранению. Опасность ее гибели естественным образом вызывает к проявлению ее жизненные силы. Стремление к единству может вылиться в кровавые эксцессы, вызвать к жизни новый тоталитаризм. В то же время ситуация скорее всего может сложиться таким образом, что вся тяжесть решения этих задач вновь ляжет на русский этнос.

В политическом смысле это будет означать победу в России тоталитарного националистического режима, внешнеполитической целью которого будет установление господства России в лесостепной Евразии, что предопеределит его агрессивность.

Победа фашизма в России, таким образом, неизбежна, если не будет найден другой путь для спасения исторического единства лесостепной Евразии и завершения исторической миссии русской нации. К сожалению, этот фактор исторического процесса полностью игнорируется и не осознается сегодняшними политиками.

Сегодня те, кого заботит будущее человечества, должны предложить конструктивную альтернативу фашизму в России, создать в конечном счете политическую ситуацию, в которой он будет исторически не оправдан. Только решив задачу возрождения Евразийского единства чисто экономическими методами и демократическим путем, можно избежать решения этой задачи через тоталитарные эксцессы.

Существует изначальное различие азиатских и европейских культур, отрицавшееся марксистской историографией, хотя и отмечавшееся самим Марксом. Маркс предупрежал, что к азиатскому обществу не применима европейская схема. Вообще, Европе всегда было свойственно понимание этого факта, а в России он отрицался.

В основе традиционных азиатских обществ лежит община и общинное сознание с его замкнутостью и отстаиванием общинных ценностей. На Западе же изначально в основе общества лежала отдельная личность. На Западе традиционное общество - как рабовладельческое, так и феодальное - строилось на принципах личной зависимости. На Востоке традиционное общество, неизменное в течение пяти тысячелетий, строилось на базе зависимости общины от власти. Даже зависимость общины от конкретного феодала на Востоке предопределялась передачей ее государством тому "в кормление" в обмен на службу, но не в собственность.

Если на Западе правящий класс формировался по отношению к собственности, то на Востоке - по отношению к государственной службе. (иллюстрация - петровская "Табель о рангах", обусловливающая принадлежность к дворянству службой государству и обратно). На Востоке никогда не было святости частной собственности и права частной собственности на землю. Землей владел Государь, Государство, дававшие общины "в кормление" представителям правящего класса. Этот принцип строго соблюдался и в Китае, и в Индии, и в Персии. И хотя в России в XIX веке имела место и западная точка зрения на положение дворянства, но даже в начале XX века Николай II написал в анкете переписи населения против гарфы "профессия": "хозяин земли Русской".

В связи с этим и западное, даже традиционное, государство строилось на праве, а на Востоке - на властвовании и расплывчатом принципе справедливости. На Западе этносы создавали государства и превращались в буржуазные нации, на Востоке же этнический фактор играл минимальную роль в государственной жизни, ибо главным была принадлежность к той или иной Империи.

Западная и восточная культура различаются между собой и отношением к насилию. Если на Западе инстинкт насилия вытеснен и приобретает извращенные формы, то на Востоке он является естественной слабо репрессированной составляющей ментальности. Поэтому и бизнес на Востоке связан с насилием напрямую, в то время как на Западе это есть нонсенс.

Расхожая теория о том, что модернизация стирает различия между Западным и Восточным типами общества, не выдержала проверки практикой. Восточные и западные общества современного типа также различаются между собой, как и традиционные.

Структура, организация, система управления в экономике завершивших уже модернизацию восточных обществ разительно отличается от западных аналогов. Гигантское количество удивленных монографий об экономической системе в Японии или странах ЮВА приходит в конечном счете к естественному выводу, что все это не применимо на Западе. Тем не менее восточные общества доказали, что если они будут идти по своему пути модернизации, не повторяя европейский, они способны достигнуть не меньших успехов в результате - как в уровне жизни, так и по всем иным показателям.

Кроме того, если европейская модернизация потребовала веков, то российская и тихоокеанская - десятилетий. За исключением Японии, все тихоокеанские индустриальные страаны вступили на этот путь уже в ХХ веке.

Российское традиционное общество по всем параметрам было всегда типично азиатским. Однако, усвоенная от новгородских предков западническая ориентация всегда приводила к неадекватным попыткам навязать России западные образцы. Обычно все это кончалось эксцессами. Так, либеральные реформы Адашева повлекли опричнину, попытка их продолжения Годуновым - развал государства.

Окончательная победа западничества связана с реформами Петра I, сформировавшими в России типично колониальное общество. Западническая ориентация правящего класса противопоставила его традиционному обществу. Созданный в начале XIX века для воспитания западнической элиты Лицей прекрасно выполнил свою функцию. В конечном счете именно эта элита весь XIX век определяла духовную жизнь России, что лишило ее адекватной рефлексии национальных интересов.

С этого времени интеллигенция могла лишь сетовать, что ей умом Россию не понять и общим европейским аршином не измерить. В то же время и националистическое, славянофильское движение, уже тоже оторвалось от национальных корней и просто играло роль оппозиции Западничеству, не выходя за рамки его категориального строя.

Навязывание, причем все более жесткое, России западных мерок в конечном счете формировало колониальный характер русского государства. Это создавало почву для экстремизма, бывшего реакцией против западнических реформ, но по иронии судьбы для своего оформления также заимствовавшего западные учения, столь же мало адекватные российской реальности.

Кризис русской модернизации был предопределен именно этим разрывом элиты и общества. Когда модернизация вступила в решающую фазу, когда блестящий успех экономической реформы привел к превращению России в мощную индустриальную державу, появились силы, покусившиеся на самые основы русской жизни - на общинный строй.

Экономические реформы в России в конце XIX-начале XX века проводились на первый взгляд весьма успешно. По крайней мере по-началу русское правительство практически не заимствовало нвоомодные западные концепции типа свободы торговли или свободной конкуренции, а вполне последовательно проводило политику меркантилизма, протекционизма и монопольного регулирования.

Толчком к реформе послужил голод 1890 года и заявления в германском рейхстаге о том, что никто не станет бояться страны, в которой один неурожай влечет голод. Это вынудило правительство отдать власть профессионалам-экономистам.

Поскольку эти экономисты были не теоретиками, а практиками, они подошли к решению вопроса на базе конкретного анализа конкретной ситуации. Ими была разработана реформа, наиболее адекватная как параметрам русской экономики, так и текущей ситуации.

Первым этапом реформы было введение золотой валюты, что немедленно сделало русский рынок привлекательным для импортеров. При помощи таможенной политики, тонко играя ставками налогов, авторы реформы преобразовали поток импорта товаров в импорт капитала.

Вместе с капиталом приходили и новейшие технологии. В кратчайшие сроки в России была построена гигантская тяжелая индустрия.

Благодаря разумной политике Россия не попадала в зависимость от иностранного капитала. Иностранный капитал, как показано в исследованиях Донгарова, создав новую отрасль, постепенно вытеснялся из нее русским.

Интересно, что в Петербурге до сих пор значительная часть индустрии работает не только на построенных в те годы производственных площадях (до трети) но и на том оборудовании (ок.15%).

В 1912 году в нефтяном вывозе России более 80% составляли нефтепродукты и только ок.18% - сырая нефть. Если бы сегодня была схожая ситуация, то доходы от нефтяного экспорта были бы вчетверо больше, а говорить о непрофессионализме правительства пришлось бы меньше.

В общей сложности индустрия за период индустриализации выросла в четыре раза в натуральном выражении. Этот успех мало где повторялся, разве только "Японское чудо" ХХ века повторяет этот успех, но уже при более высоких темпах оборота капитала.

Этот успех тем более разителен, что за время "сталинской индустриализации", когда шло в основном не новое строительство, а восстановление промышленности, рост в 4 раза был достигнут в ценовом, а не в натуральном показателе, и должен быть уменьшен раза в полтора при учете реальной инфляции. За период же 1968-1988 годов с учетом реальной инфляции физический рост объема производства по стране составил, как полагает А.Илларионов, лишь 18% (с колебаниями от 30% в Белоруссии до абсолютного падения на 3% в средней Азии). Восемнадццать процентов за 20 лет означают абсолютную стагнацию.

Экономическая политика в области промышленности и торговли была вполне успешной. Объясняется это тем, что к ее проведению были привлечены люди, реально знающие русскую экономику и отстаивающие свои интересы. Именно это и позволило нейтрализовать довольно-таки негативное влияние некоторых идей Витте, в котором часто брало верх западническое воспитание. Но впрочем, как экономист Витте вовсе не был западником-теоретиком. Будучи прагматиком, он часто шел против своих теоретических воззрений навстречу реальным интересам. И хотя он делал это исключительно в целях карьеры, в целях получения политической поддержки от "денежных мешков", в целом и его торгово-промышленная политика, и политика его преемников оказалась весьма удачной.

Но совершенно другой характер приняли реформы в сельском хозяйстве. Составляя основную массу населения России, общинное крестьянство не имело и десятой доли тех возможностей для отстаивания своих интересов, какие имели купечество и фабриканты. В результате ему оказалась уготована судьба бессловесной жертвы западнических экспериментов.

Проводником этих экспериментов стал человек западнического воспитания, барин, совершенно не знавший Россию, и поэтому весьма жестокий к ней. Именно его жестокость в подавлении крестьянских выступлений обратила на него внимание царя, сделавшего Столыпина сначала министром внутренних дел, а затем и председателем Совмина.

На крестьян Столыпин смотрел как на орудие производства, эффективность которого следует повысить с целью увеличить экспорт хлеба в Англию. Реформы Столыпина заключались в насильственном разложении общины, в поддержке наиболее ненавидимых и враждебных ей элементов. Они разрушали самую суть азиатской культуры, но вопреки надеждам реформаторов не могли на ее обломках создать культуры европейской. Переписка Столыпина и Льва Толстого показывает этот самый спор европейского менталитета с реальностью.

Насильное навязывание неорганического, чуждого уклада жизни вело только к появлению гигантского слоя деклассированных элементов - маргиналов. Выпав из общины, они никак не могли вписаться в новую реальность. На уровне коллективного бессознательного в рамках этого слоя сформировалась программа возрождения общины, которая находила поддержку почти во всем крестьянстве и уже не могла не реализоваться. В то же время расслоение нации в процессе столыпинской реформы предопределило гражданскую войну.

Окончательным толчком к гражданской войне послужила явная неспособность царского режима выполнить основную национальную задачу во внешней политике. Одним из ее эпизодов был приход в городах к власти большевиков. Однако, реальное содержание гражданской войны - борьба маргинальных слоев за возрождение общины.

В принципе, именно под этим лозунгом в той или иной форме массы вели борьбу и на стороне красных, и на стороне белых, и на стороне зеленых, и на стороне националистов, и на стороне анархистов. Победа большевиков определилось их стратегической базой в индустриальных центрах и поддержкой Главного штаба, по сути и выигравшего Гражданскую войну.

Однако, дальнейшие события уже не зависели от того, кто победил бы в этой войне: и Ленин, и Савинков, и Колчак, и батька Махно вынуждены были бы провести в конечном счете программу возрождения общины, за которую дрались массы.

Большевики заплатили за победу перерождением своей партии. Приток крестьянских элементов привел к бессознательному возобладанию программы возрождения общины. Инстинктивно партийные массы отобрали себе именно того вождя, который эту программу готов был выполнить. Лично не приемля ту форму коллективизации, которая стихийно сложилась, выступая против нее в теории, Сталин все же предпочел "плыть по течению", чтобы сохранить власть. Прекрасно понимая экономическую неэффективность колхозного строя, он вынужден был сознательно принести в жертву сельское хозяйство страны, чтобы развязать себе руки в восстановлении и строительстве городской индустрии.

Поскольку возрождена община была в ее крайней форме, она уже была неорганична реальной ситуации в обществе. Началось ее естественное разложение. Попытка решения невозможной задачи восстановления традиционного общества породила общество тоталитарное.

Японцы пошли в этом вопросе, как ни странно, значительно дальше Сталина. Правда, в Японии не было столыпинской реформы, и поэтому там этот путь прошел без эксцессов. Не было ни далеко зашедшего кризиса, ни слоя маргиналов, ни кулацко-мироедского элемента, который почему-то наши "демократы" путают с американским фермером. Поэтому не было и того накала страстей, который породил коллективизацию в России.

Японцы не только сохранили общину в деревне, но и приняли общинные формы отношений в качестве основы организации современных крупных промышленных концернов. И не просчитались. Общинная система промышленного менеджмента, адекватная сути национальной культуры, оказалась не менее эффективной, чем западная рыночная экономика и тейлористская промышленная система.

К сожалению, в России не были найдены адекватные формы организации промышленной системы. Поначалу на местах стали стихийно складываться общинные формы ее организации. Центральное планирование также сложилось в азиатском исполнении. Проблемой оказалось то, что управленческие кадры, в основном ленинградцы по происхождению, оказались чужды этой системе по ментальности, и начали навязывыать ей европейские формы взаимодействия, воспринимая их как нечто естественное и очевидное.

В то время, как в Японии система поощрений строилась на отношениях статуса, максимально культивировался коллективизм, в России навязывался разлагающий "хозрасчетный механизм", который неизбежно разрушал общинную систему. Естественной логикой развития "хозрасчетной" линии оказался порожден курс на фактический демонтаж системы, не принимавшей навязываемые ей чуждые элементы. Выплеснув вместе с водой ребенка, "перестройщики" довели кризис российской модернизации до окончательных форм.

В целом, большевики не провели почти ничего из своей программы. Их фразеология постепенно стала использоваться лишь для внешнего оформления действий власти и элементов общинного менталитета. В конечном счете, к концу 30-х годов, они все были уничтожены, как излишний элемент системы. Это было неизбежным результатом неадекватности их представлений российской реальности. Подобная судьба ждала бы любого победителя в гражданской войне. Сегодняшнее желание потомков большевиков найти виноватого в бедах своих отцов - лишь очередное проявление их неадаптивности в российской реальности.

Процесс экстремистского восстановления традиционной общины, хотя и был проявлением кризиса модернизации, сам по себе не был причиной тех репрессий, возмущение которыми питает сегодня разрушительную деятельность потомков пострадавших большевиков. Еще более комично видеть их причину в чьем-то дурном характере. Приписывание Сталину разных демонических черт - не более чем проявление у определенного поколения в извращенной форме Эдипова комплекса.

На самом деле научное объяснение этому факту дал великий русский этнограф Лев Николаевич Гумилев в рамках диахронного анализа истории разных народов. Он показал, что на шестом веке своего существования каждый народ переживает так называемый "пассионарный надлом", историческим проявлением которого и оказываются гражданские войны, репрессии и революции. Это - страшное время, но исторически обусловленное. Пытаться искать конкретных виновников столь же неразумно, как высечь море.

Пережитое Россией столь же трагично, как реформация и последующая гражданская война в Германии в 16 веке. Тогда население этой страны сократилось почти вчетверо. Столь же опустошительны были гуситские войны в Чехии, столь же страшными были репрессии Мария, Суллы и их последователей в Древнем Риме. Трагичными были для Англии война Алой и Белой Розы, для Италии - "Итальянские войны 15 века", для Франции - гугенотские войны. После трагедий вылезали из щелей брызжа ядом обид потомственные неудачники, желавшие страшной месте людям успеха.

Но вслед за трагедией наступал Ренессанс.

Неадекватные меры на решающем этапе модернизации породили в России кризис модернизации и привели к фрмированию тоталитарного общества. Аналогичный пример мы находим только в Иране 60-80х годов, где также попытка навязать народу западнический путь привела к гибели традиционного общества и замене его тоталитарным.

К настоящему моменту ситуация в России близка к существовавшей в начале века. Снова к власти пришло правительство, состоящее из людей западнической ориентации, абсолютно неадекватно воспринимающих Россию, навязывающих ей неорганичный западный путь модернизации. И снова их действия могут повлечь гражданскую войну и тоталитаризм.

Но вслед за последним всплеском кризиса придет Ренессанс.

Сегодня России необходимо правительство, адекватное обществу, способное осознать и проводить в жизнь его реальные интересы, а не отвлеченные теоретические схемы. Тогда, наконец, смогут вовсю развернуться гигантские реурсы России, могучий творческий потенциал ее народа. Тогда наступит эпоха экономического процветания и нового культурного расцвета.

Но места брызжущим слюной неудачникам не найдется и там. Будущее их не примет.

Множество социологов ломает ныне голову над причинами фантасмагорического, невозможного и неожиданного превращения Великой империи за несколько лет во второразрядную державу, сопровождающегося беспредцедентным падением благосостояния и правозащищенности.

Удовлетворительных версий этого никто еще не предложил. Одни приводят в качестве объяснения неэффективность экономики - но при конкретном рассмотрении эта версия не выдерживает критики. Другие говорят о желании элиты упрочить свое положение - но развал страны его не улучшил. Третьи кивают на историческую обреченность социализма, но не могут объяснить, почему он сохраняет свою привлекательность для народов Западной Европы, отдающих предпочтение левым силам на выборах. Четвертые объявляют причиной деятельность ЦРУ и "доктрину Даллеса", но не объясняют, как эта бумажка смогла оказать такое влияние через полвека после ее составления за тысячи километров от места событий.

Я попытаюсь объяснить происшедшее определенными чертами поколения, которое силою вещей оказалось у руля Российской державы. Думаю, мое объяснения позволит связать воедино очень многие разрозненные факты окружающей нас действительности.

Это поколение - поколение "шестидесятников" - пережило оттепель и застой, вечно жалуясь, что его зажимают и что оно обмануто. Когда же, наконец, пришло его время определять судьбы страны, оно эту страну развалило.

Это - первое поколение за всю историю России, которое за Россию не воевало. И наверное поэтому оно ее с такой легкостью потеряло.

Самая, пожалуй, бросающаяся в глаза черта поколения шестидесятников - то, что все они - "люди наполовину". Они способны принимать только половинчатые решения, делать наполовину любое дело, во всем искать компромисса. Даже его экстремисты - экстремисты наполовину. Они способны объявить государственный переворот, и не произвести его. Они способны идти на конфронтацию, чтобы потом извиняться, причем и извиняться-то наполовину. Они способны понимать, что необходимо сделать то или другое, но всегда будут тянуть с выполнением принятого решения.

Это - люди без силы воли и решительности, необходимой в реальной жизни и реальной деятельности. Что бы они не делали, в глубине души они не верят в серьезность своих действий. В душе их живет неосознанное убеждение, что все дозволено потому, что все - игра. В крайнем случае появится кто-то и наведет порядок.

Став депутатами, составив органы власти, эти люди стали распоряжаться властью с невиданной в истории безответственностью. Их инфантилизм толкал их на идиотские заявления и принятие необдуманных решений. Когда же стали проявляться следствия этих решений, они оказались неспособны связать эти следствия с причинами и стали искать виноватых.

Удивительна и узость кругозора не только всего этого поколения, но и его элиты. И элита прошлого поколения, и элита нашего обладает и широтою взглядов, и широтою образования, и оригинальностью идей. Эти же никак не могут воспринять что-либо, выходящее за границы узко очерченных их малограмотностью и поэтому защищаемых догматизмом рамок, будь то марксизм-ленинизм, монетаризм или Великое Учение Старовойтовой о том, что бывший СССР являлся не суперэтнической общностью народов лесостепной Евразии, а колониальной империей!

Безграмотность и догматическая приверженность мифам рождает совершенно невозможные и неразрушимые химеры сознания. И эти мифы воспроизводятся средствами массовой информации, параллельно усваиваясь и самими журналистами. Так рождается заколдованный круг догматизма, а все общество раскалывается на такие круги по признаку принадлежности к той или иной грубой догматике - коммунизму или монетаризму, национал-шовинизму или узкому национализму, анитикоммунизму или антисоветизму.

Будучи носителями тоталитарного сознания, они и здесь только наполовину тоталитарны. Они догматики, но никогда не будут отстаивать свои догмы перед лицом силы. Они нетерпимы, но будут недолюбливать врага в душе, улыбаясь при встрече и пожимая руку. Они призывают к насилию, но неспособны пойти на него сами. Они угрожают, но не приводят свои угрозы в исполнение. Они голосуют, но никогда не станут добиваться учета результатов голосования и выполнения принятых решений.

Все недостатки свои - трусость, ленность, половинчатость, неспособность к жестким решениям и решительным шагам они считают либо фундаментальными свойствами российского характера, либо свойствами "совка" - жертвы советского комвоспитания. Но только почему-то у их отцов, которые тоже были русскими и тоже "совками", хватило сил и решимости и отстоять страну в войне, и создать гигантский научный и индустриальный потенциал, и выйти первыми в космос и осуществить грандиозные технические проекты.

Старое, брежневское, поколение можно упрекнуть в авторитарности, в излишней жесткости, в консерватизме, но очень трудно не уважать его за совершенное. У него хватало характера доводить дело до конца. Это были люди сильные и цельные.

Я уважаю стариков именно за эту их стойкость. И за то что они, когда на их плечах лежала ответственность за страну, смогли поднять ее на высоту вопреки всем ужасам времени, смогли преодолеть жесткость этого времени и авторитаризм в себе.

Когда-нибудь каждое поколение уходит с исторической сцены, уходит из активной деятельности на пенсию, уступает свое место молодым. Из социологии известно, что примерно каждые двадцать пять-тридцать лет происходит такая смена поколения. У государственной власти "политические поколения" в целом меняются каждые 12-14 лет, составляя как бы полуволну своего поколения.

Однако, у поколения наших отцов первую "полуволну" пребывания у власти "отняли" старики. Целую полуволну они сохраняли в своих руках руль. Тогда говорили: "Они не хотят уходить". Но в реальной жизни поколение просто так не уходит - оно вытесняется. На этот раз просто вытеснять было некому.

Старики в большинстве своем не уходили на пенсию очень долго просто потому, что их было некомпу заменить. Некому было принять рули, который они удерживли своими слабеющими руками. Происходило это во всех областях жизни. Моя бабушка работала заведующей детским садом. Она должна была уйти на пенсию в 1964 году, а ушла только в 1976 просто потому что никто из молодых не хотел и не мог занять это связанное хоть с какой-то ответственностью место. Я могу привести таких примеров множество, но это Вы сможете сделать и без меня, уважаемый читатель. Это происходило повсеместно.

В начале семидесятых, когда новое поколение должно было вытеснить стариков из большинства сфер активной жизни и начать определять лицо этой жизни, ничего подобного не произошло. Еще целых двенадцать лет старики определяли жизнь страны. Они были архаичны, они безнадежно отстали от новых условий жизни, они уже не могли вести страну вперед - только поддерживали созданный в годы своей юности и зрелости уровень. А новое поколение не могло сотворить ничего, по крайней мере самостоятельно.

В этом, собственно и была суть застоя. В середине семидесятых подъем индустрии, техники, науки, культуры, образования, государственности и мировой значимости России сменился спадом по всему фронту. Вести наступление было некому. Бесстрастный социоанализ показывает, что всю первую полуволну свою это поколение с невероятной инфантильностью полагалось во всем на своих отцов и принимало в любой области деятельности руль в свои руки лишь когда вопрос решался физиологически.

Это случилось и в политике. Это поколение приняло руль власти только когда он выпал из рук старшего поколения, отдав ему всю первую свою полуволну. Оно тут же обвинило стариков в застое (забыв, что само повинно в нем в куда большей степени) и попыталось управлять страной по своему разуму и характеру. Что тут началось!

Через весь процесс "Перестройки" красной нитью проходит одно и то же - больше слов, меньше дела. Какие прекраснодушные слова полились из их уст, как они стали избавляться от всех ограничений. То что происходило первые шесть лет после 1985 года больше всего напоминало поведение бросившегося в пьянство и загул мота-наследника, желающего наконец взять от жизни максимум удовольствий после смерти строгого родителя.

С каким страстным удовольствием разрушалось все небогатое и ветхое наследие! Разрушалась экономическая система и система безопасности, разрушалось хрупкое национальное и социальное равновесие. Пиком этого разрушения стали российское реформы 1992 года, которые свелись к последовательному отказу государства от ответственности за все, за что оно отвечало раньше - начиная от поддержания уровня социальной обеспеченности и кончая поддержанием баланса в монопольной экономике.

Это не было простым разрушением, это было вакханалией и карнавалом. И как положено на карнавале возникали опереточные герои и химерические идеи, объясняющие происходящее. Каких только химерических идей не подсунули нам, каких только чудесных путей в рай не насочиняли! Одни объявили свою родину империей зла и доказывали, что ее разрушение сразу введет нас в райские кущи. Другие доказывали, что СССР - не суперэтническое единство лесостепной Евразии, а колониальная империя! Третьи требовали немедленного возвращения домостроя как немедленного условия всеобщего счастья. Четвертые обещали рай сразу после введения представительной демократии. Пятые обещали бурный рост экономики в случае введения чисто рыночной (то есть никем не регулируемой) экономики, забывая что кроме Папуа и Вануату чисто рыночной экономики нет нигде. Пятые спасали Россию от векового жидомасонского заговора, древнейшим выявленным актом которого в конце концов оказалось крещение Руси при Владимире. Шестые открыли существование общечеловеческих ценностей в международной политике, хотя до сих пор там признавались только национальные интересы и их баланс.

И при этом никто не желал привести свое мышление в соответствие с реальностью, никто не хотел видеть перед собой огромную державу со множеством проблем, обветшавшей социальной и технической инфраструктурой, нуждающуюся в немедленной структурной и технической модернизации.

Они все играли, играли в свои инфантильные игры, не имеющие ничего общего с реальностью. Первой фазой карнавала была символическая расправа с папой Сталиным. Для нашего поколения он был фигурой исторической и в эмоциональном плане значил не больше, чем Иван Грозный, Чингизхан или Шемяка. Но для них он был отцом, каким-то эмоциональным символом, средоточием ненависти и извращенной любви, главной фигурой их карнавала. Три года ушло на невротическое переживание юношеского увлечения культом личности Сталина и его разоблачением. Три года шло это странное всенародное вскрытие и залечивание психической травмы.

Все газеты были заняты только Сталиным, тому что творилось за окном или чуть дальше уже не оставалось места. Полыхал Карабах, разгоралось зарево в Прибалтике, Средней Азии, разваливалась экономика, а в это время перепуганная Вероника Маврикиевна вбегала к Авдотье Никитичне на кухню с газетой в руке и криком:

- Ой, что творится! И людей-то он мучит, и хулюганит, и хамит, и убивает, и никто ж его не остановит!

- Да кто ж это такой? - удивлялась Авдотья Никитична.

- Дак Сталин же этот, Сталин!

- С ума ты что ли сошла, Маврикиевна? Сталин уж тридцать пять лет как помер!

- Тридцать пять лет?! - удивлялась Вероника Маврикиевна, - А мне эту газету как свежую продали!

Именно такова была свежесть новостей тех лет. Другими не интересовались.

Все играли, имитировали деятельность, и никто не принимал и не исполнял ответственных решений. В то же время огромная страна, как гигантский крейсер, потерявший управление, вертелась волчком и разваливалась на части. Чтобы поддержать в порядке любую систему, любой механизм, тем более обветшавший, нужно прикладывать труд. Именно труда-то никто не прикладывал. Нескольких лет хватило, чтобы от огромной державы остались одни лишь воспоминания.

Потом начались игры в смехотворные "суверенитеты". Не умея и не желая решать вопросы по существу, новоявленные "политики", еще недавно вместе распивавшие водку на обкомовских пьянках, начали вести длительные "международные" переговоры на тему о разделе выеденного яйца. Удовольствие получается от самого процесса и уровня переговоров, от острого ощущения новизны в игре, когда происходит обмен нотами между Посольством Папуа и Президентом Татарстана. А ведь еще недавно довольствовались всего лишь написанием слова "Таллин" с двумя комическими НН на конце.

И еще одна черта - они всегда предпочитали быть ведомыми, предпочитали сбросить с себя груз решений и ответственности. Союзное руководство и руководство КПСС последовательно наделяло все новыми и новыми полномочиями Горбачева, затем возмущалось результатами его политики (точнее, бездействия) и... давало новые полномочия. Аналогично депутаты РСФСР наделяли сумасшедшим объемом полномочий Ельцина. А Ельцин, не способный выдержать эти полномочия, спихивал их кому-нибудь из наиболее мерзостных представителей следующего молодого поколения. Менее мерзостные личности просто в это свинство не вписывались.

Грустно, что главными жертвами происходящего стали в первую очередь немногие дожившие до этого кошмара старики. Это их ввергли в нищету, униженность, их заставили быть свидетелями гибели всего, что они создали и до самого конца дрожащими уже руками пытались от развала удержать. Это - адская пытка. Игры и карнавалы развращенных инфантильных детей стали их трагедией.

Именно с 1992 года, говорит бесстрастная статистика, они вдруг стали умирать во много раз чаще. Не от голода и бытовых проблем, конечно нет - их они привыкли преодолевать. Они умирают от отчаяния. От того, что не могут принять мысли, что уже нет больше их великой Родины, что в конце жизни им пришлось стать свидетелями ее страшного падения.

Они умирали от великого разочарования в своих детях. И трагедия каждого из них, никем не понятая и не описанная, страшней трагедии короля Лира. Они испытывали чувство вины за то, что чувствовали, предвидели - и не могли предотвратить. Надеялись, что дотянут, пока дети повзрослеют - и не дотянули. И пока вокруг разносят в карнавальном экстазе стены они просто замыкаются в тиши коммунальных комнат и умирают в великой скорби.

Мне очень хочется крикнуть им: "Подождите, подождите нас! Вы увидите: мы - не такие, мы, ваши внуки, - настоящие. Верьте, надейтесь на нас. Проживите еще немного, чтобы увидеть!" Но я знаю, что это не сможет избавить их от чувства великой вины. В отличие от своих детей они только себя считают в ответе за происходящее, только себя винят во всем, что натворили их дети. И казнят себя страшною казнью позднего раскаяния - раскаяния за свою и чужую вину...

Последние десять лет показали нам, что то, что брежневское поколение задержалось у власти на целую полуволну, было - при всех издержках этого - благом. На период развала, на который только и способным оказалось поколение нынешнее, оказалось отпущено всего лишь двенадцать-четырнадцать лет. Десять уже прошли, осталось два-три.

Мои ровесники по крайней мере не боятся драться за свои интересы. И при этом осознают свои интересы - реальные, а не мифологические. Они прагматики. Даже те, которые романтики.

Я чувствую, что мы обладаем той цельностью, которая необходима для великого созидания. Я чувствую как накапливается для него сила и энергия. Я верю в себя - и в своих ровесников. Мы все же - не люди наполовину.

Скоро закончится время разбрасывать камни и придет время собирать камни. Собирать и строить заново новую Россию. Мощную, современную и великую. Делать блестящую науку и масштабный бизнес, создавать гигантский индустриальный и постиндустриальный потенциал, строить великое государство.

Это время придет. И мы к нему готовы.

гильбо